Слава конюшенного Дэнни ДеВито набирала обороты: маленькая лошадка, обычно работающая в путах ремней, теперь простаивала без дела. Кучер уехал на лето к семье, и возвратиться он должен был не раньше конца августа. Спадающая жара – лучшее условие для прогулок в экипаже, а пока об этом можно только мечтать.
Появилась возможность брать незанятую лошадку для прогулок, чем отдыхающие активно пользовались: почти игрушечный вид Вальца приводил их в восторг, рука сама тянулась дать ему что-нибудь вкусное или потрепать двуцветную гриву, которая даст фору любому ирокезу по своей жесткости. Фьорд от ласк не отказывался, если они не мешали ему дремать, разумеется. Даже к детям он стал более терпелив, хотя их липкие от сладостей ручонки все еще выводили пони из себя.
Катать отдыхающих было вовсе нетрудно: меньше времени на сборы, резвый галоп (который все равно не делал фьорда элегантнее или спортивнее на вид), больше «чаевых» в виде яблок, сахара и моркови.
- Эй, молочный бидон, петухи давно пропели! – фьорд дернул головой и сонно оглянулся: уборка номера и чистка постояльца. Конюх бесцеремонно вошел в денник, возвестив о пришествии нового дня.
Работа в конюiне вовсю кипела: какие-то кони уже направлялись на выход, оседланные и вычищенные.
- И долго я сопел?... – Вальц зевнул и перемялся с ноги на ногу, не сводя глаз с конюха, словно он показывал текущее время. Мышцы просили движения – естественный утренний инстинкт, которому пони охотно подчинился.  Размеры фьорда позволяли свободнее перемещаться по деннику: этим он и занялся, прекратив обращать внимание на конюха. В ноздри врезался запах корма.
- Поняш, ты не преступник в карцере, хорош круги наматывать. – пробухтел конюх, заполняя кормушку. Звук очень приятный, особенно по утрам.
- Не мешай, друг, считай это за поняьчи потягушки. – хохотнул фьорд, тряхнув головой, -и вообще, иди дальше работай, заполнил кормушку – на том спасибо.
Но конюх почему-то не уходил: скорее всего, фьорд мешал ему пройти, «заперев» в одном из углов денника. Посторонившись, Вальц припал к корму, вдыхая его аппетитный запах. Еще не набив рот, он произнес, улыбаясь:
-Ну иди работай дальше, парень, отношения с клиентами здесь запрещены.
Чистки не предвиделось: перспектива безделья была не за горами. Работник удалился, оставив Милкмэна наедине с его завтраком. Уплетая предложенное,  пони ощущал присутствие летнего бодрого духа: готовности к новому дню, оптимистичному настроению и общей, перманентной доброжелательности.
- Доброе утро, малыш. – фьорд повел ухом: голос женский, молодой. Наконец фьорд поднял свою круглую голову, уставившись на гостью: она прибыла с чистящими принадлежностями.
И ты не хворай, подумал фьорд, приветственно кивнув и вернувшись к завтраку. Ощущая на своей коже прикосновения щетки, Вальц понимал: еще один рабочий день, свежий воздух и невесомый по сравнению с упряжкой всадник. Всадница, вернее. Действовала она вроде умело – не стоит ждать осложнений.
На развязках все так же без шума и пыли: экипоравав пони для прогулки, девушка повела его на выход.
Солнечный свет струился по всем предметам и окрестностям. Сколько хватало глаз, все было чистым и дышало летом. Тепло ощущалось на боках, в ушах слегка гудело от его приливов.  Под копытами шуршала трава, листья отзывали на ласковые позывы ветра – все это фьорд подмечал и запоминал, поскольку очень любил природу. Он всегда был внимателен к ее знакам и настроению, словно она была любовью всей его жизни.
- Ну чтож, дорогая, показывай дорогу. – эти слова он адресовал своей всаднице, остановившей конька, чтоб оглядеться. Добирались они пока что рысью, быстрее двигаться девушка не желала в силу собственной неуверенности.  Лагеря пока они не покидали, но уверенно двигались в сторону границ. Вальц предполагал, что выйдут они именно с этой поляны – маршрут для фьорда знакомый. Он часто выезжал здесь с санями.
Не нужно быть зорким орлом, чтоб увидеть два цветных пятна: рыжее и бледное, скорее белое. Второй силуэт мог заставить сердце пони биться чаще, но размером кобылка была маловата. На одну секунду Милкмэн вспомнил ту волшебную зиму с ее снежным демоном-Анархией, но заставил себя об этом больше не думать. Кобылицу он с тех пор почти не видел, но если вспоминал, то с теплом и трепетом. Как ребенок раз в год достает свою коробку со всякими безделушками: камешками, ракушками, брошками. Вещи, ценные только для него самого, оттого коробка спрятана так далеко, что никто не достанет.
Надо поздороваться, думал фьорд, когда они подъехали ближе. Лошади уже о чем-то болтали, однако явно не были знакомы. Об этом говорили их движения, любопытство, быть может скованность…черт разберет, нужно подойти ближе.
- День добрый. – произнес Вальц тоном соседа, здоровающегося через забор: просто жест доброжелательности, ничего более.

Отредактировано old milkman. (2013-07-31 18:45:05)